Флот и Фолкленды. Архипелаг раздора. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года - Е. А. Грановский
«Тони Эллербек доставил меня до вершины одной из гор, и мы приземлились на высоте 3000 футов на узком плато с отличным обзором бухты Лейта, – вспоминает Баркер. – Все, что мы могли делать, это сидеть и наблюдать. Мы отметили продолжающуюся выгрузку снабжения с „Баия Параисо“, и нам стало ясно, что операция была давно запланирована». Шум вертолетного двигателя привлек внимание аргентинцев, они засекли наблюдателей. Вертолет «Алуэтт III» (№3-H-110) с «Баия Параисо»112, пилотируемый капитан-лейтенантом Ремо Буссоном, с капитаном 1 ранга Тромбеттой на борту вылетел на перехват. Тем временем Баркер и его спутники соединились с Миллзом и Личем. «Алуэтт» заложил крутой вираж, затем вернулся и завис над британцами, Тромбетта из кабины хорошо известным оскорбительным жестом показал, что их присутствие здесь сильно нежелательно, затем вертолет улетел прочь. Баркер счел благоразумным не накалять обстановку, а текущий момент «неподходящим, чтобы следить за аргентинцами с такого близкого расстояния». В дальнейшем британский наблюдательный пункт расположился на полуострове Бузен, на значительно большем удалении. По этой причине британцы не имели четкого представления о масштабах аргентинского военного присутствия и знали о высадке аргентинской «морской пехоты» только со слов Коста Мендеса.
Наряду с британцами и аргентинцами свидетелями разгорающегося конфликта стали представители нейтральной страны. Трое молодых французов, Серж Бриз, Мишель Роджер и Оливье Гуон, отплыли 9 февраля из Буэнос-Айреса на парусной яхте «Синг Гар Пур»113 с намерением снять документальный фильм об Антарктиде. У мыса Горн их судно попало в жестокий ураган и со значительными повреждениями было снесено ветрами и океанским течением далеко на восток. В Грютвикене, куда они пришли 14 марта, отчаянные кинематографисты надеялись произвести починку яхты и разжиться провиантом, чтобы вернуться к осуществлению своей затеи. На станции BAS их встретили очень прохладно. Как это позже излагалось в интервью «Санди таймс»: «Прием был практически таким же холодным, как и местный климат. Не предложили ни помощи в ремонте лодки, ни провизии». Тем не менее французы прошли все необходимые регистрационные процедуры и были вольны свободно передвигаться как по острову, так вдоль его побережья. Прознав про высадку команды Антонио Патане, они сразу же отплыли в Лейт, где были приняты с подлинно аргентинским радушием. Сборщики металлолома пригласили прибывших отужинать, поделились провиантом и обещали помочь отремонтировать яхту.
Поздним вечером 25 апреля Серж Бриз дольше других задержался на палубе. Он был немало удивлен, разглядев в сгустившейся темноте силуэт неизвестного судна без ходовых огней, и еще более ошарашен, когда с подошедшей резиновой моторной лодки на палубу «Синг Гар Пур», гремя тяжелыми армейскими ботинками, высадились вооруженные люди, одетые во все черное и с измазанными такой же черной краской лицами. «На борту есть радиооборудование?» – таков был первый вопрос, прозвучавший вместо приветствия. Бриз ответил, что есть обычное радио не слишком дальнего действия и ничего более. Пришельцы не терпящим возражений тоном сообщили, что он ни при каких обстоятельствах не должен пользоваться радиосвязью без разрешения, также запрещается снимать что-либо на кино- и фотоаппаратуру. Видя смятение на лице француза, десантники заверили, что ему не о чем беспокоиться, пока он следует их указаниям, после чего попрыгали в свою моторку и исчезли в ночи. Конечно же, на следующее утро молодые люди нарушили запрет и тайком запечатлели выгрузку имущества группы Астиса, а вечером обитатели Лейта снова позвали их на ужин, где Патане, отозвав Бриза в сторонку, представил ему улыбчивого капитан-лейтенанта, командира аргентинских десантников. Астис произвел на француза исключительно приятное впечатление. Располагающая внешность и хорошие манеры подчас оказываются обманчивы.
29 марта Тромбетта увел «Баия Параисо» из залива Стромнесс, но продолжал контролировать обстановку вокруг Грютвикена и Лейта посредством судовой РЛС и разведывательных полетов вертолета, держась в 15 морских милях от острова, тогда как «Эндьюренс» оставался на посту у Грютвикена. Кэптер Баркер отправил через Порт-Стэнли в Лондон предложение лично встретиться с Тромбеттой, дабы попытаться разрядить обстановку. Но получил ответ, что «предлагаемые действия могут усложнить деликатную проблему с небольшими шансами на успех из-за степени и высокого уровня нынешнего политического участия». 31 марта Баркер получил приказ из Нортвуда вернуться на Фолкленды. Отряд морских пехотинцев под командованием лейтенанта Миллза с полным вооружением был оставлен на острове, расквартировавшись в Шеклтон-Хаусе, большом, пустовавшем до того здании на окраине Грютвикена.
Тем временем в Лондоне наконец начали осознавать, что вокруг южноатлантических территорий творится что-то неладное. И, действительно, аргентинских военных приготовлений было уже трудно не заметить. Разведка доносила, что корветы «Гранвиль» и «Друммонд» прервали участие в аргентино-уругвайских маневрах и взяли курс на юг с целью оказания поддержки судну «Баия Параисо», участились пролеты над Порт-Стэнли аргентинских военно-транспортных самолетов «Геркулес», отменены отпуска у личного состава ВМФ Аргентины и пасхальные каникулы в аргентинских посольствах за рубежом. Все эти сведения содержались в разведывательных отчетах, приготовленных на воскресенье 28 марта. Утром тех же суток Министерство иностранных дел Аргентины официально поставило в известность британского посла Уильямса о том, что «двери к дальнейшим переговорам по Южной Георгии закрыты». Однако прогноз Объединенного комитета разведывательных служб по-прежнему отрицал неизбежность вооруженного вторжения.
М. Тэтчер и лорд Каррингтон, обсудившие сложившуюся ситуацию утром 29 марта, пока летели в Брюссель на намеченное на тот день совещание по вопросам организации Общего рынка, проявили гораздо большую проницательность. К моменту приземления самолета в аэропорту Брюсселя они пришли к заключению, что угроза в Южной Атлантике теперь не ограничивалась одним лишь островом Южная Георгия, а распространялась на Фолклендские острова, и сошлись на необходимости незамедлительно послать на юг три атомные субмарины. Надлежащие инструкции были даны министру обороны Джону Нотту в телефонном звонке из аэропорта (да, именно так, без письменных директив и протоколов совещания военного комитета).
Как с гордостью пишет Саймон Дженкинс: «Говоря о жесткой критике, обрушившейся на британских министров и персон кабинета в преддверии аргентинского вторжения на Фолкленды, стоит отметить, что отряд подлодок получил приказ о выходе в море не позднее чем через двое с половиной суток после вероятного момента принятия хунтой решения о вторжении». Правда, субмарин, способных в кратчайший срок выполнить этот приказ, в Королевском флоте нашлось только две. Подводная лодка «Спартан» принимала участие в учениях «Спрингтрейн» совместно с 1-й флотилией надводных кораблей в районе Гибралтара. Ее срочно отозвали на базу, где учебные торпеды заменили боевыми, позаимствованными у дизельной лодки «Оракл», и 1 апреля снарядили в поход. В те же сутки за ней последовала АПЛ «Сплендид» из Фаслейна. Третья лодка, «Конкэрор», отправилась еще через трое суток, тоже из Фаслейна. Кроме того, 29 марта из Гибралтара вышло судно снабжения «Форт Остин» с целью обеспечения действий подводных лодок и «Эндьюренса».
Факт посылки подводных лодок стал широко известен общественности (и аргентинской разведке) еще до их выхода в море благодаря неуемности депутатов парламента в ходе обсуждения вопроса 30 марта в Палате общин и усилиям журналистской братии. «Британский парламент, – едко комментируют Хастингс и Дженкинс, – представляет собой цитадель секретности, когда надо говорить открыто, и пристрастной болтовни, когда тайна решает все, – превратил скрытое сдерживающее средство в публичное приглашение для вторжения». В рядах британских масс-медиа эта сомнительная заслуга, как считается, принадлежит репортеру телеканала ITN Джеффри Арчеру, творчески соединившему парламентские слухи и факт выхода из Гибралтара 25 марта атомной подводной лодки «Суперб»114.
В литературе можно подчерпнуть сведения, что решение, принятое аргентинской хунтой 26 марта, было предварительным, а окончательную отмашку (или наоборот – отбой) надлежало дать в последних числах марта, и, таким образом, британцы отправкой подводных лодок сами спровоцировали захват островов. Это не выдерживает критики по двум обстоятельствам. Во-первых, не подтверждается докладом Раттенбаха. Во-вторых, даже если бы обстояло так, начатая военная операция могла быть прекращена только в случае добровольного отказа Великобритании от суверенитета на острова,
